– Валерий Иванович, можно ли вообще говорить о таком понятии, как «крымская медицинская школа»?
– Корни у нас богатые, безусловно. Один только Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, митрополит Лука, заслуживает отдельного разговора. Доктор медицины, доктор теологии и доктор искусств, он родился в Керчи, но вырос и прожил большую часть жизни за пределами полуострова, вернувшись на малую родину уже в довольно пожилом возрасте. Крым принял его с радостью. Его фундаментальные труды «Очерки гнойной хирургии», «Проводниковая анестезия» не только внесли вклад в развитие медицины, но и стали настоящими настольными книгами для множества врачей.
– Но ведь не только Лукой Войно-Ясенецким прославился Крым?
– Перечислять имена можно долго. Например, все мы наслышаны о Николае Ивановиче Пирогове: был выдающимся военным хирургом, основоположником военно-полевой хирургии. И многие знают, что Крымский мединститут долгие годы носит имя Сергея Ивановича Георгиевского, но при этом не каждый вспомнит, за какие заслуги. А ведь выдающийся был человек! И как учёный, и, главное, как организатор. Именно он привлёк в Крым профессоров с мировым именем, представителей московской и ленинградской школ: физиолога Веру Петровну Хватову, биохимика и основателя Крымской биохимической школы Германа Васильевича Троицкого, хирурга Евгения Илларионовича Захарова… Во многом именно благодаря усилиям Георгиевского Крымский мединститут занимал лидирующие позиции, а его выпускники вошли в анналы отечественного и даже мирового здравоохранения.
– Кстати, все дети Войно-Ясенецкого пошли по его стопам, выбрав медицину. Такая преемственность, видимо, вообще характерна для врачей. Вам не кажется, что в вашей профессии династии встречаются чаще, чем в других сферах?
– Такая тенденция действительно есть. Кстати, сын Евгения Илларионовича Захарова, Александр Евгеньевич, тоже преподавал в Крымском мединституте, я у него учился. А внучка Марина Александровна Захарова и сегодня практикует на крымской земле, она выдающийся пульмонолог. Или, скажем, мой учитель Александр Михайлович Зелихман, профессионал с большой буквы. Его отец был дерматологом, кандидатом медицинских наук, дети тоже пошли по стопам: одна дочь стоматолог, другая – кардиолог. Для них врачебная специальность – бесконечный источник адреналина, когда хочется разбираться в патологиях, искать причины, доказывать себе и другим, что каждый новый вызов по плечу… И это здорово!
– Это говорит о том, что они нашли своё место в жизни, не правда ли? Учить и лечить – это, в принципе, те две вещи, которые невозможно делать по-настоящему хорошо, если нет призвания.
– Именно поэтому так часто встречаются врачебные династии. В медицину приходят и, главное, остаются в ней люди, которые с детства знают, что из себя представляет профессия: ненормированный график, постоянные звонки в любое время дня и ночи… Пока с одним поговоришь, два пропущенных прилетело. И всем надо уделить время, ведь за каждым звонком может стоять человеческая жизнь. Со стороны может показаться непосильной ношей, но когда впитываешь эту атмосферу с детства, то уже не представляешь для себя иного будущего. Например, у меня в семье было принято так: или лечить, или учить, или кормить. Я для себя выбрал медицину. Супруга моя тоже врач, оба ребёнка пошли по нашим стопам: старший сын кардиохирург, дочь студентка медвуза. Сын, кстати, фактически вырос при больнице: едва начав ходить, уже прибегал ко мне в реанимацию, живо интересовался всем происходящим.
– Хорошо быть частью такой династии: под рукой всегда родители, бабушки и дедушки, бесценный источник знаний и опыта. Но силами одной семьи врача не вырастить. Кто сегодня учит студентов? Имена, которые вы перечисляли, – всех этих людей, великих специалистов, увы, уже нет в живых. Кто пришёл им на смену? И кто придёт на смену нынешним профессорам?
– Лучшие традиции, заложенные ещё во времена Георгиевского, в нашем медвузе (теперь уже Медицинской академии) бережно хранят. Всё ещё в строю профессора, воспитанные той самой плеядой лучших, и именно они сегодня куют кадры и готовят себе смену.
– И как вам, практикующему специалисту, эта смена? Приходят молодые с горящими глазами и горячими сердцами? Или побеждает стремление попасть на тёплое местечко в частную клинику и зарабатывать?
– За всех отвечать не буду, да и не могу. Но я часто общаюсь с заведующим кафедрой при кардиодиспансере Алексеем Витальевичем Ушаковым. Он, кстати, тоже из врачебной династии и проповедует очень правильный подход к обучению, к профессии в целом. В том числе благодаря его усилиям к нам в кардиодиспансер приходят как раз молодые доктора с горящими глазами, фанаты своего дела, которым неинтересен сиюминутный заработок. Они понимают: чтобы стать профессионалом и добиться успеха, нужны время и опыт. И готовы работать днями и ночами. Пройдёт не так много времени, и именно эти энтузиасты возглавят отделения и станут учить следующее поколение.
Надо понимать, что медицина – очень сложная профессия, она требует больших знаний и самоотдачи. Постоянный прессинг, стрессы, переработки… Тот случай, когда и в учении тяжело, и в бою не легче. Нужно постоянно быть в тонусе, переключаться с одного пациента на другого, вникать в новую историю болезни, быстро ориентироваться в ситуации и принимать решения, подбирать оптимальные схемы обследования и лечения…
– К слову, о схемах: в медицине для каждой известной болезни продуман определённый протокол лечения. Но всегда ли он работает? Врачи строго следуют инструкциям или же есть в вашей работе место профессиональной интуиции?
– Вообще, любые методы обследования довольно субъективны, поэтому хороший врач должен оценить не только состояние больного, но и метод, и даже доктора, который проводил обследование. На Западе, к примеру, всё стандартизировано: нужно сделать сначала вот это, затем это, если не поможет, перейти к пункту такому-то… А нас ещё в Советском Союзе учили, что диагноз должен быть на кончиках пальцев, поэтому да, интуиция в определённой степени помогает. С другой стороны, врач, который полагается исключительно на чутьё, – не лучший врач. Я бы сказал так: интуиция помогает предположить диагноз, но ты обязан его доказать с помощью анализов и исследований.
– Не могу не заметить: чтобы доказать диагноз, нужно как минимум иметь возможность все эти обследования провести. Что приводит нас к вопросу о материально-технической базе. Все ли современные методы доступны крымским врачам и их пациентам или где-то приходится полагаться только на интуицию?
– Скажем так: всегда есть к чему стремиться, но фундамент заложен правильный. Сделано главное: выстроена система, преемственность от первичного звена до оказания высокотехнологичной медицинской помощи. С открытием обновлённой Республиканской клинической больницы им. Семашко Крым получил серьёзный межрегиональный медицинский центр, где представлены все направления и проводятся уникальные операции. Но все эти высокие технологии лишь вершина пирамиды. Чтобы до оказания такой помощи вообще доходило, нужна кропотливая работа на местах. Например, у нас в кар-диодиспансере создан Центр управления сердечно-сосудистыми рисками, не в каждом регионе такой есть. Благодаря центру, который стал своего рода связующим звеном, мы управляем всеми этапами оказания помощи больным с сердечно-сосудистыми патологиями.
– Возможно, ваш опыт поможет другим регионам наладить подобную систему, и не только в кардиологии. Что возвращает нас к самому первому вопросу. Так существует ли крымская медицинская школа? Или в авангарде науки нам места нет?
– Будем честны: большая наука в основном делается в центрах четвёртого уровня, например, в московском НМИЦ сердечно-сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева или в Национальном медицинском исследовательском центре имени В. А. Алмазова в Санкт-Петербурге. Но Крым – уникальный регион, и наш курортологический потенциал нельзя сбрасывать со счетов. Где ещё в России можно найти сухие субтропики? Добавьте к этому грязи, рапу, минеральную воду, воздух предгорья… Всё это даёт полуострову огромные возможности, работа в этом направлении ведётся. Если что-то и не разработано сегодня нашими учёными, то появится в недалёком будущем. Так что нет, рес-публика определённо не находится на обочине научной мысли. Я бы сказал, что у Крыма в медицине свой, особый путь.
Анастасия ЗАПЛОТНЕВА
