Без работ скульптора Константина Цихиева сегодня трудно представить набережную Ялты с Михаилом Пуговкиным в образе режиссёра Карпа Якина (памятник создан в соавторстве с Айдером Алиевым), детский парк Симферополя со святыми Петром и Февронией или Матросский бульвар Севастополя с картой-памятником в честь брига «Меркурий». Работы севастопольского мастера настолько естественно вписаны в пространство, что благодаря этой воздушной естественности даже при всём объективном величии могут показаться мимолётным виденьем.
Если Господь «вдунул в лицо» человека «дыхание жизни», после чего тот стал «душою живою», то Константин Цихиев, как и положено скульптору, эту живую душу всячески стремится в прямом смысле нащупать. Каждым своим творением, неизменно являющим слепок души. Творческая судьба скульптора лишний раз доказывает, что научиться талантливо лепить (одно из любимых слов мастера, кстати) невозможно, даже получив лучшее художественное образование. Грамотность исполнения неспособна восполнить отсутствие самобытности, а главное, таланта. Отсутствие академического образования не помешало Ван Гогу, Фриде Кало или Полю Гогену осветить тёмные коридоры вечности лучами гениальности. А что же тогда возможно? Полжизни идти к себе, добросовестно и небезуспешно работая по специальности инженером. Долгие годы увлекаться художественной керамикой, зарабатывая на жизнь иным, далёким от творчества трудом. Но, как писал о поэзии Маяковский, «слово мчится, подтянув подпруги». Так и образы, годами не прекращающие свой невидимый танец на подушечках пальцев скульптора, мчатся навстречу воплощению. Так сам Цихиев в свистопляске юдоли мчался к себе настоящему. Начиная с детских лет, когда на острове Среднем в Мурманской области «читал, рисовал, лепил». – Лепил с детства, рисовал, в выставках участвовал, – говорит мастер. – У меня долгое время в голове и мысли не было о том, чтобы увлечься скульптурой. Рисовал-то я всегда: и когда в детскую художественную школу ходил, и когда служил на Северном флоте, где командование мне выделило помещение под художественную мастерскую. Вернувшись со службы, сказал родителям, что хочу быть художником. Но они хотели, чтобы у меня была более фундаментальная профессия. Поступил в институт. А курсе на четвёртом приятель, работник Херсонесского археологического заповедника (ныне музей-заповедник «Херсонес Таврический». – Ред.), предложил устроиться там художником. С музеем судьба Цихиева сводила дважды. Первый раз – когда, последовав совету приятеля, пошёл трудиться в отдел «Гераклейские Клеры», где по просьбе исследователей зарисовывал античную кладку и другие археологические находки. Затем было возвращение в «Херсонес Таврический», где тогдашний руководитель Леонид Марченко позволил художнику построить на территории учреждения мастерскую, в которой он занимался керамикой.
Для верного мечте Цихиева лихие 90-е стали временем благотворных перемен. Работая в компании, занимавшейся установкой телефонных коммутаторов и укладкой кабелей, он однажды по казённой надобности оказался в севастопольском Дворце пионеров, где был кружок керамики. – Я увидел там такие забавные детские штучки, такие стилизации интересные. Загорелся: как хочется этим всем заниматься! – рассказывает скульптор. – Тогда только женился, с женой и ребёнком жили в двухкомнатной квартире с родителями. И я, как появлялось время, в туалете запирался и пытался что-то лепить. Потом в одной фирме изготавливал номерки для дверей – до сих пор встречаю их в севастопольских подъездах. Затем судьба свела Цихиева с художником-керамистом Мурадом Сихарулидзе. – Мурад Семёнович помог мне собрать печку для обжига, – вспоминает скульптор. – Мы тогда переселились в однокомнатную квартиру, и там на балконе я приспособил эту печурку. У меня всегда было очень чисто, друзья даже шутили, что не видно, что здесь работает керамист. Для меня тогда бронза была из разряда космических высот. Тогда же в повседневную жизнь мастера начали входить всяческие вернисажи. Керамика принесла ощутимый материальный доход. – Заинтересовавшийся моими работами мастер из Киева увидел один мой пластилиновый эскиз («Морячок») и сказал: «Это же надо из бронзы лить!», – вспоминает мастер. – Привёз я эту работу в Киев. Нашли форматора, тот заформовал и взял за это достаточно много денег. Я посмотрел на форму и понял, что дальше буду работать сам. Если ты можешь сделать микропроцессор, то что для тебя стоит освоить технологию обжига керамики и тому подобное?
Затем последовала судьбоносная встреча с известным скульптором, народным художником Украины и почётным гражданином Севастополя Станиславом Чижом. Как и его молодой коллега, мэтр не имел диплома о художественном образовании. – Я стал приходить к нему в мастерскую и там работать, – рассказывает Цихиев. – Иногда просто сидел и смотрел, как он подходит к решению тех или иных творческих задач. Станислав Александрович очень тепло ко мне относился. В 2008 году на похоронах Чижа скульптор познакомился с архитектором Георгием Григорьянцем, творческое сотрудничество с которым продолжает по сей день. – Возвращались с кладбища, шедший передо мной Георгий Саркисович, который сотрудничал с Чижом, растерянно произнёс: «С кем мне теперь работать?», – вспоминает он. – «Вот с ним будете работать», – указал на меня художник Игорь Шипилин. С тех пор мы с Георгием Саркисовичем дружим. Общаемся буквально каждый день. В соавторстве с Григорьянцем Цихиев создал немало монументальных работ. Одной из последних (и дай бог, не последней) должна стать скульптурная композиция, изображающая трёх главных героев повести Бориса Балтера «До свидания, мальчики!» и самого автора произведения. Её планируется установить в Евпатории, на набережной имени Терешковой в рамках проводимой там реконструкции. Как известно, события в повести разворачиваются в довоенной Евпатории, притом что город детства автор прямо не называет. Страшно сказать, но открытия этой композиции евпаторийцы дожидаются 11 лет! Осенью 2011-го на месте будущего памятника открыли закладной камень. В церемонии участвовали народные артисты России Евгений Стеблов и Николай Досталь – исполнители главных ролей в одноимённой экранизации Михаила Калика. Знакомый и со скульптором, и с эскизом будущего памятника Стеблов отметил, что не перестаёт удивляться тому, как художественное произведение начинает свою новую легендарную жизнь в традициях города. Алексей ВАКУЛЕНКО
