Я выздоровел у вас!
Так воскликнул Константин Ушинский, пообщавшись с крымскими учителями. «Отцу русской педагогики» исполнилось бы 200 лет.
Годы душевной жажды
Карьерный взлёт мало кому известного учителя словесности начался в 1859 году. Страна, недавно пережившая разрушительную Крымскую войну, пыталась осмыслить неудачу. Воцарение Александра II ознаменовали Великие реформы, главными из которых стали освобождение крестьян от крепостной зависимости и перевод экономики на капиталистические рельсы.
Здравомыслящие люди прекрасно понимали: грандиозные перемены повлекут глубокие изменения в психологии народа, и школа должна включиться в работу по формированию характера нового человека. Ушинский начал действовать: в журналах, посвящённых вопросам образования, одна за другой появлялись его толковые статьи.
Об активной деятельности преподавателя Гатчинского сиротского института, где обучались оставшиеся без родителей дети – выходцы из дворянских семей, узнала императрица Мария Александровна, курировавшая это учебное заведение. Впечатлённая харизмой Ушинского, первая леди страны предложила ему продумать систему воспитания наследника престола. Поручение было и высочайшей честью для скромного педагога, и поводом для жгучей зависти недругов. На Константина Дмитриевича посыпались обвинения в вольнодумстве, безнравственности и безбожии. Подготовка опровержения на очередной донос закончилась у него признаками чахотки.
Человек как предмет воспитания
Стремясь оградить от нападок столь нужного для Отечества человека, императрица взяла над Ушинским шефство. Получив свободу для творчества, воодушевлённый Константин Дмитриевич приступил к созданию книг, где выразил своё педагогическое кредо: формирование юной личности начинается с овладения родным языком.
В 1861 году увидел свет сборник «Детский мир». «Книга для классного чтения, приспособленная к постепенным умственным упражнениям» стала первым в России методически правильным воспитательным и дидактическим пособием для развития речи и мышления. Характерная деталь: все образчики литературы, которые составитель поместил в «Детский мир», по сей день входят в отечественные хрестоматии.
За «Детским миром» последовало «Родное слово» – руководство для первого этапа обучения ребёнка русскому языку и знакомства с окружающим миром. Учебник выдержал около 200 переизданий и продолжает использоваться в современной начальной школе.
Кумыс на Альме
Болезнь, однако, прогрессировала, и доктора настоятельно советовали сменить сырой петербургский климат на сухой и тёплый Крым, где заодно попробовать испытанное народное средство от чахотки – кумыс. Уверовав в чудодейственные свойства «скифского эликсира», Ушинский направился по рекомендованному адресу – в кумысную лечебницу, обустроенную австрийцем Варле близ селения Алма-кермен под Бахчисараем.
Весной 1870 года в имении появился высокий, худощавый господин. Порывистые движения, лихорадочный блеск глаз, обрамленное элегантной бородой выразительное лицо – всё выдавало человека непростого. Видно было, что просторная долина Альмы ему нравится: и укрытые белой цветочной накидкой яблоневые сады, подарившие реке имя, и заплывшие землёй руины какой-то крупной постройки на холме, явный признак глубокой древности, и непередаваемый, слегка пьянящий вкус «напитка богатырей», которым щедро снабжали постояльца здешние лошадки. «Может, я куплю именьице здесь, в Крыму», – раздумывает Ушинский.
Но, как часто бывает с приезжими, неустойчивая погода сыграла злую шутку: у гостя началась лихорадка, поднялась температура, и обеспокоенный местный лекарь упросил перебраться в губернский центр – показаться тамошним медицинским светилам.
Принести больше пользы
Срыв здоровья поверг Ушинского в уныние. «Надо бы немного развеяться. Прогуляюсь по городу, погляжу на Симферополь», – решил Константин Дмитриевич, заодно вспомнив, что санкт-петербургские эскулапы рекомендовали крымскую столицу, занимающую срединное положение на карте полуострова, как постоянное место жительства.
Выйдя из отеля, поинтересовался у городового, далеко ли гимназия. «Недалече, вашбродь», – ответствовал полицейский и указал путь. Двухэтажное здание отличалось неброской солидностью. Швейцар, с ходу признав в господине какую-то важную птицу, вызвался проводить до директорского кабинета. Однако более привлекла гостя табличка на двери: «Образцовый приготовительный класс по способу наглядного обучения».
– Это что же за класс такой?
– Один из наших учителей придумал. Весьма любопытно! Даже многие почётные граждане приходят посмотреть. А сейчас там, кстати, собрались на съезд учителя со всей губернии.
– Можно и мне поучаствовать?
– Добро пожаловать!
«Родное слово» – для всех
Шёл показательный урок «Меры времени, длины и тяжести». Константин Дмитриевич сразу заметил: молодой учитель, бородатый крепыш, вёл с детьми беседу по «Родному слову», «первой после азбуки книге для чтения». Взрослые, человек тридцать, следили за ходом занятия, делали пометки в блокнотах.
Звонок известил об окончании урока, ребятня выскочила во двор, и преподаватель обратил внимание на новенького. Улыбнулся: «Коллеги, нашего полку прибыло!» и отрекомендовался: «Деркачёв Илья Петрович». Ушинский назвал себя. После секундного замешательства присутствующие загалдели: появление создателя «Родного слова» и «Детского мира» было сродни чуду.
– Господа, – мягко остановил бурные излияния живой классик. – Спасибо за добрые слова. Но мне было бы гораздо полезней услышать, как ваши дела.
Две недели подряд Ушинский, забыв про хвори, исправно посещал все мероприятия съезда. Как-то поехали в Бахчисарай, ознакомиться с практикой преподавания русского языка в крымско-татарских учебных заведениях. Автор приятно удивился, узнав, что его «Родное слово» успешно применяется для обучения студентов медресе. Особо отметил старания совсем юного педагога, умело управлявшегося с великовозрастными учениками. Попросил познакомить с молодым да ранним.
– Гаспринский Исмаил, – представился он, поклонившись старшему товарищу и крепко пожимая его руку.
Так пересеклись жизненные пути «учителя учителей русских» и будущего «дедушки тюркской нации».
Крымская азбука
Окрепнув телом и воспрянув духом, Ушинский собрался посетить Ялту: ходили легенды, что климат «русской Ривьеры» творит чудеса, буквально исцеляя чахоточных больных. Узнав о скором отъезде, организаторы учительского съезда попросили разрешения торжественно проводить «народного педагога». В просторном вестибюле гостиницы собрались поклонники его таланта. Подняли по бокалу шампанского за здоровье и новые успехи виновника торжества.
Слово взял Деркачёв: «Мы, крымские учителя, сердечно благодарны вам за живое, деятельное и очень важное участие в наших трудах на ниве просвещения. Примите от нас небольшой подарок». Илья Петрович достал и раскрыл небольшую книжицу в добротном переплёте. «Русская азбука, – прочитал Ушинский на титульной странице. – По звуковому способу. Составил И. Деркачёв. Издание Таврической губернской земской управы. Симферополь, 1869 год».
– Таков, Константин Дмитриевич, результат работы нашего прошлогоднего форума, – пояснил явно польщённый автор учебника. Ваши идеи – связь с народом, наглядность, звуковой метод обучения грамоте – мы попытались сделать достоянием каждого педагога.
Вы меня возродили!
Растроганный Ушинский старался пожать руку каждому и приговаривал: «Мне не хочется вас покидать. Вы просто меня возродили!». «И мы не хотим с вами расставаться!», – усмехнулся Деркачёв, и по его сигналу из-за угла показались несколько экипажей, куда расселось большинство провожатых. А владельцы скакунов вскочили в сёдла – и почётный эскорт чинно тронулся в путь.
Покинув город, шоссе заструилось по широкой Салгирской долине. Внезапно воздух разорвал молодецкий посвист – и скромные доселе татары вздыбили своих коней. Великолепное зрелище джигитовки продолжалось аж до Мамут-султана. На тамошней станции в ландо впрягли свежих лошадей, и те бойко двинулись к Ангарскому перевалу.
Прощальный взмах рук – и скрылись за поворотом таврические единомышленники. Обступившие дорогу деревья приветливо махали ветвями. На душе у Константина Дмитриевича было хорошо и спокойно. «Эти горячие головы влюбили меня в земские школы, – думал он. – Вот поправлю здоровье – и посвящу народным школам всю оставшуюся жизнь».
Её оставалось ровно полгода…
Иван Коваленко, краевед
