В честь 205-летия Ивана Айвазовского вспомним несколько малоизвестных фактов биографии «певца морской стихии».
Первые художественные опыты юного Вано жители Феодосии расценивали как мелкое хулиганство. Мальчишка, увидев тщательно выбеленный заботливыми хозяевами забор или стену дома, оглядевшись по сторонам, вытаскивал из кармана кусок древесного угля – и через несколько минут на белом фоне возникали картины. Рисунки были очень недурны и правдоподобны: солдат в полной амуниции, рыбаки с сетью, корабли… Однако в управу начали поступать жалобы от обывателей, и городской голова Александр Казначеев распорядился изловить злоумышленника. Каково же было удивление градоначальника, когда перед ним предстал 12-летний сын базарного старосты. Сделав внушение мальчику и поговорив с его родителями, Александр Казначеев совершил поступок, предопределивший судьбу будущего великого художника. Он подарил Ованесу пачку хорошей бумаги, карандаши, краски и попросил городского архитектора позаниматься с юным дарованием основами рисунка.
Сознавая, что из марателя заборов может получиться гений, Казначеев решил взять шефство над подростком. Его родители не возражали, но и не располагали средствами. Однако тут удача улыбнулась самому благодетелю: Казначеева назначили таврическим губернатором. Вместе с Казначеевыми Вано перебрался в Симферополь, был определён в гимназию. Талантливый юноша приглянулся и местному бомонду. Знатная и влиятельная Наталья Нарышкина, хозяйка модного салона в столице Крыма, привечала молодое дарование. Результаты её хлопот превзошли все ожидания: «сына армянина из Феодосии Ивана Гайвазовского» зачислили в Императорскую академию художеств «на казённый счёт». Благодарный Айвазовский никогда не забывал милостей, оказанных ему чужими, в общем-то, людьми. Стараясь быть похожим на «названного отца», он основал в Феодосии художественную всеобщую мастерскую, где имели возможность обучаться талантливые дети. А в память о Казначееве, следуя старинной традиции, Айвазовский построил в центре Феодосии, на территории рынка питьевой фонтан. На протяжении полувека он исправно снабжал горожан отличной водой, но со временем обветшал и был снесён. Кстати, в следующем году исполняется 235 лет со дня рождения Александра Казначеева. Прекрасным памятником его добрым делам мог бы стать восстановленный фонтан.
Человек без роду без племени добился своим трудом всех возможных благ, которые выражались не только деньгами и недвижимостью. Именными указами Александра II Айвазовский стал первым почётным гражданином Феодосии и потомственным дворянином. Состоя на государевой службе, он был произведён в действительные тайные советники (гражданский чин, соответствующий в военной иерархии адмиральскому). Несколько раз Айвазовскому пришлось исполнять обязанности адмирала. Когда Феодосия праздновала десятилетие его творческой деятельности, на рейде появились корабли Черноморского флота, которые приветствовали живописца Главного морского штаба. Подобных почестей в Крыму удостаивались только члены императорской фамилии. А уже на склоне лет Айвазовский при шпаге, треуголке и всех орденах принимал парад феодосийской гимназии.
Но более других Айвазовский гордился званием профессора. Это слово высечено на мраморном памятнике на его могиле, ненавязчиво подчёркивая здоровую амбициозность гения: статус профессора был высшим званием Императорской академии художеств, знаком принадлежности к творческой элите. Молодому человеку ещё не исполнилось тридцати, когда совет академии определил: «Необыкновенными успехами в искусстве и превосходными творениями по части живописи Айвазовский заслуживает возведения в звание профессора».
Знаменитым сделала Айвазовского картина «Хаос. Сотворение мира». Художнику было всего 24 года, когда он, находясь на стажировке в Италии, изобразил на полотне своё видение начала начал: «…и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: «Да будет свет». Разговоры о необычном произведении на библейскую тему дошли до Ватикана. Увидеть работу пожелал Папа Римский. Недоброжелатели шушукались, что Айвазовский исказил смысл Священного Писания, отдав предпочтение силам тьмы в виде мрачной тучи – вселенского Хаоса, что пытается поглотить зарождающийся свет. Понтифик собрал комиссию, которая вынесла вердикт: изображение полностью соответствует Книге Бытия. Григорий XVI выразил стремление приобрести полотно для картинной галереи Ватикана, однако сметливый Айвазовский отказался взять деньги, и тогда в знак особого благоволения Папа Римский пожаловал молодому человеку специально изготовленную для него памятную золотую медаль. Успех PR-акции превзошёл все ожидания: имя начинающего живописца прогремело на всю Европу. «Поднял ты, Ваня, хаос в Ватикане!» – скаламбурил по этому поводу Гоголь.
Из заграничного вояжа Айвазовский вернулся на родину уже знаменитым художником. Ему покровительствовал сам император! На светских раутах передавали слова Николая Павловича: «Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря», «Я куплю всё, что напишет Айвазовский». Казалось бы, судьба живописца предопределена. И как гром среди ясного неба прозвучало решение Айвазовского покинуть Санкт-Петербург и уехать в Феодосию. Интуитивно он понимал, что мода на него может пройти, а зависеть от царской милости очень рискованно – в одночасье можно остаться «у разбитого корыта». А дома, как известно, и стены помогают. Дом скоро появился. Внешним видом он напоминал виллу эпохи Возрождения в столь любимой маэстро Италии. Особое место занимала мастерская – большая комната с высоким окном, выходившим во двор. Свет, который проникал в помещение, хорошо освещал только картину, над которой работал мастер. Всё остальное тонуло в полумраке. Мольберт в центре, стул, столик для красок и кистей, шкаф, где хранились материалы, – вот и всё убранство. Стены были окрашены в лилово-красный цвет, или, по-простому, свекольный. Непосвящённому это казалось странным, но Айвазовский, идеально чувствующий цвета, утверждал, что он позволял лучше оттенять голубые, зелёные и серые тона на холсте.
Могучее воображение позволяло Айвазовскому в темноватой мастерской в самый тусклый день увидеть образ лучезарного моря и вдохнуть в него жизнь. «Движения стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны немыслимо с натуры. Сюжет картины складывается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта. Сделав набросок, я приступаю к работе и не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём кистью», – раскрывает художник секрет творчества. Судьба подарила ему долгую жизнь, 83 года, из них более 70, если начинать отсчёт с уличных граффити, были отданы искусству. Благодеяния Айвазовского, оказанные Феодосии, широко известны: картинная галерея, музей древностей, порт, железная дорога, водопровод… Но есть ещё одна заслуга, духовная. Айвазовский – и по старшинству, и по мощи таланта – стал зачинателем, создателем волшебной страны Киммерии. Со временем «берег очарованный» дал пристанище для плеяды романтиков и фантазёров – гордости отечественной культуры. «Киммерияне» Максимилиан Волошин, Константин Богаевский, Александр Грин, Константин Паустовский сумели здесь воплотить свои мечты и выдумки на бумаге и полотне, в стихах и прозе. Каждый из них, следуя завету Айвазовского о том, что «воображение сильнее действительных впечатлений», создавал из восточного Крыма образ незнаемой страны. Кирилл БЕЛОЗЁРОВ Фото автора
