07 июля 2025, 15:00
Вы, наверное, заметили, что объявлений о пропавших стало больше. Неужели крымчане действительно стали чаще исчезать? Как проходят их поиски и какие истории заставляют кровь стынуть в жилах?
НАЙТИ С ИИ
Раньше поиски велись классически: прочёсывание местности, отклик, радиомаяки. А сейчас к этим методам добавились и технические средства, позволяющие быстрее определять местоположение пропавших, обследовать труднодоступные районы, находить следы в ночное время.
Волонтёрами «Лиза Алерт» за 2024 год было принято 754 заявки, 547 человек найдены живыми, 46 – погибшими. А если взять более свежие цифры, то за май волонтёрам поступило 43 заявки, найдены живыми 27 человек, погибшими – пять.
– Отряд работает в Крыму уже семь лет, поэтому большую часть методик и технологий мы получили в «готовом» виде. Мы активно используем соцсети, с ними проще оповещать население и координировать волонтёров через чаты. Благодаря соцсетям, ставшим инструментом массового оповещения, складывается впечатление, что пропаж стало больше. Но на деле это результат качественной работы: ни один поиск не остаётся без внимания. Чем больше людей видят ориентировку, тем выше шанс, что кто-то узнает и поможет. Первичная обработка заявок ведётся через специальную информационную систему, треки обрабатываются в специализированных программах, внутри отряда работают онлайн-таблицы, – рассказывает исполняющий обязанности регионального представителя отряда «Лиза Алерт» в Республике Крым и Севастополе Иван Медулич.
В материковой части страны отряд уже применяет более продвинутые технологии.
– Осенью прошлого года в Псковской и Ленинградской областях мы искали пожилую женщину, ушедшую в лес за грибами. Район труднопроходимый: буреломы, болота. Работали пешие группы и БПЛА. На девятый день дрон зафиксировал человека – нейросеть мгновенно его распознала. Женщина была жива. Пешие группы прошли 794 км, было отснято более 18 200 кадров объёмом 296 Гб. Без нейросети распознавать снимки было бы куда труднее, – отмечает Иван.
В Крыму технологии поиска пропавших тоже развиваются, как говорит наш собеседник:
– В материковой части используются массовые рассылки об ориентировках от сотовых операторов, цифровые радиостанции (если на месте поиска нет связи, они позволяют координатору отслеживать поисковые группы). Беспилотная авиация (БПЛА), к сожалению, в Крыму сейчас под запретом. Но надо отметить, что это мощнейший инструмент. Снимки с дронов обрабатываются нейросетью, обученной искать силуэты человека. Мы внимательно следим за технологическими новинками и участвуем в разработке новых решений. Но при этом ключевые задачи остаются для людей. В Крыму поиск – это чаще всего «человек в лесу».
Однако главный пробел сегодня – отсутствие единой базы данных о без вести пропавших, доступной и силовикам, и волонтёрам.
– Информация часто разрознена. Это замедляет процесс. Если бы все структуры могли быстро обмениваться данными, спасать людей стало бы проще, – считает руководитель.
С ИНТУИЦИЕЙ РОДНЫХ
С родственниками пропавшего работает информационный координатор. После звонка на горячую линию 8 (800) 700-54-52 он связывается с заявителем, чтобы собрать точные данные. Это занимает время, и близкие часто недоумевают: зачем расспрашивать, а не сразу ехать в лес? Но каждый вопрос – потенциальная зацепка. Потому спешка, раздражение, недоверие могут сорвать начало поиска.
– Родные часто идут на поиски вместе с нами. Они самые мотивированные. Но им тяжело довериться методике, слушать координатора. Бывают прекрасные примеры. В прошлом году в крымском лесу пропал дедушка. Его внучки подключили к поиску местных жителей, финал был благополучным. На Южном берегу Крыма поиск бабушки завершился успехом: её родственник вошёл в группу, которая её и нашла, – вспоминает Иван Медулич.
Нередко случается, что человек не хочет быть найденным.
– Чаще это подростки. Причиной ухода из дома могут служить конфликты в семье, проблемы в школе, желание независимости. Это может произойти в любой семье, даже благополучной. Мы не ищем виноватых. Помогаем. Такие случаи ведутся по особому сценарию – без публичности, – отмечает наш собеседник.
Бывает и так, что взрослый человек осознанно уходит из жизни близких. Если он жив и в безопасности, поиск прекращается.
Есть и поиски, на которые у отряда табу.
– Мы не ищем преступников, должников, военных в зоне боевых действий. Не берёмся за случаи, если пропажа произошла более года назад: такие заявки мы передаём проекту «Жди меня». Не участвуем в семейных спорах, если, скажем, один родитель увёз ребёнка от другого. В Крыму у нас нет оборудования и специалистов для поиска на воде. Поиски завершаются и при утрате связи с родственниками пропавшего, – перечисляет Иван Медулич.
БОЛЬШИЕ ПОИСКИ МАЛЕНЬКИХ
В каждом регионе есть своя «Лиза» – поиск, с которого всё началось. Напомним, что отряд «Лиза Алерт» был создан в 2010 году после трагедии с четырёхлетней Лизой Фомкиной. Девочка и её тётя пропали в подмосковном лесу, искали их около 500 волонтёров. Через 10 дней обеих нашли мёртвыми – они умерли от переохлаждения. Этот случай и дал отряду имя: Лиза – в память о девочке, alert переводится с английского как «сигнал тревоги».
– В Крыму тоже были трагедии, особенно с детьми. Мы проводим профилактику: беседы с детьми, подростками, родителями. Поиски детей – приоритет. Один из наших девизов: «Чужих детей не бывает», – подчёркивает наш собеседник.
Хотя волонтёры отряда по этическим соображениям не распространяются о подробностях проведённых поисков, мы можем вспомнить последние истории сами. Так, 31 мая 2020 года в Ленинском районе Крыма пропала шестилетняя девочка. С отцом и его приятелем она пошла на рыбалку, но мужчины пили. Девочку искали всем миром. Нашли мёртвой в Северо-Крымском канале. Экспертиза показала: ребёнка изнасиловали и убили. Преступник – друг отца, рецидивист. Суд дал ему 25 лет. Отец девочки, уснувший пьяным, получил полгода исправительных работ за оставление в опасности.
В ноябре 2019 года в Раздольненском районе 45-летний мужчина убил пятилетнюю падчерицу. Чтобы замести следы, он подал заявление о её пропаже. В поисках участвовало 400 волонтёров. Следователи установили: мужчина сначала избил и изнасиловал девочку, потом убил её, а тело спрятал в канаве.
Впрочем, дезинформация от родных или прохожих не редкость.
– Родные иногда намеренно скрывают информацию, которая, по их мнению, может дискредитировать их самих или пропавшего. Делать этого не стоит: все данные, полученные информационным координатором, используются исключительно для поиска. Мы не передаём подробности в СМИ, не публикуем в соцсетях, даже волонтёры получают информацию строго в рамках задачи. Что касается свидетелей, дезинформация чаще всего неумышленная. Человек может «вспомнить» то, чего не видел, просто желая помочь, – рассказывает представитель поисковой организации.
Поэтому волонтёры выработали алгоритмы работы с такими «помощниками».
– Мы задаём открытые вопросы, без возможности ответить «да» или «нет»: «Во что был одет человек?», «Куда он направлялся?» Это помогает отличить реального свидетеля от того, кто просто соглашается. Иногда мы намеренно не раскрываем все приметы. Если человек называет деталь, о которой не сообщалось (особенность одежды, походка), это повышает к нему доверие. Кроме того, необходимость заявления в полицию отсекает случайные или несерьёзные обращения. Всё, что поступает, мы проверяем. Даже ложная информация может быть отражением чьей-то боли, страха, непонимания. Наша задача – не судить, а помочь, – говорит Иван Медулич.
ПРАВИЛО ТРЁХ ДНЕЙ
Участие волонтёров в поисках пропавшего с первых часов критически важно.
– Правила трёх дней не существует. Полиция обязана принять заявление сразу, как и «Лиза Алерт». Чем раньше поданы заявление в полицию и заявка в отряд, тем выше шансы на успех. Мы быстрее получим записи с видеокамер, видеорегистраторов, успеем опросить свидетелей, пока у них ещё свежа память. В природной среде чем раньше начат поиск, тем больше шансов найти свежие следы и зацепки. Возможно, человек ещё недалеко, – рассказывает наш собеседник.
Около 6% людей за 2024 год не были найдены. Например, ужасает таинственная история 84-х летней жительницы Черноморского района, которая ушла на кладбище в ноябре 2024 года и исчезла. Через несколько дней о её пропаже сообщили в отряд «Лиза Алерт». Около 20 добровольцев прочёсывали кладбище, СНТ, лесополосу, обошли заброшенные здания, обзвонили медучреждения. На момент публикации поиски не увенчались успехом, женщина так и не найдена.
«НЮХ» СЫЩИКА
И всё же что движет людьми, которые приходят в отряд? Можно ли говорить о «поисковом характере»?
– Нет универсальной причины. Кто-то сам терял близких, кто-то – родитель, переживающий за безопасность детей: «Если бы пропал мой ребёнок, я бы хотел, чтобы помогали все». Говорить о «поисковом характере» сложно: в отряде 24 направления. Где-то важна усидчивость, где-то – умение быстро принимать решения, стрессоустойчивость, лидерские качества, командная работа, – рассуждает Иван Медулич.
Многие добровольцы не справляются эмоционально.
– У нас есть направление «Психология». Оно помогает добровольцам справляться с тяжёлыми моментами. Новички часто сгорают на старте. Увлёкшись, они бросаются на несколько направлений сразу, активно выезжают и… быстро устают. В итоге выгорают и уходят. Поэтому мы говорим: «Соблюдайте баланс. Не должны страдать ни семья, ни работа, ни хобби. Лучше помогать понемногу, но стабильно и надолго. Важно понимать, что отряд сделал всё возможное». Но не всё зависит от нас, – подытожил наш собеседник.
Диана МАСЛОВА
Подписывайтесь на наш канал в Дзен.
НАЙТИ С ИИ
Раньше поиски велись классически: прочёсывание местности, отклик, радиомаяки. А сейчас к этим методам добавились и технические средства, позволяющие быстрее определять местоположение пропавших, обследовать труднодоступные районы, находить следы в ночное время.
Волонтёрами «Лиза Алерт» за 2024 год было принято 754 заявки, 547 человек найдены живыми, 46 – погибшими. А если взять более свежие цифры, то за май волонтёрам поступило 43 заявки, найдены живыми 27 человек, погибшими – пять.
– Отряд работает в Крыму уже семь лет, поэтому большую часть методик и технологий мы получили в «готовом» виде. Мы активно используем соцсети, с ними проще оповещать население и координировать волонтёров через чаты. Благодаря соцсетям, ставшим инструментом массового оповещения, складывается впечатление, что пропаж стало больше. Но на деле это результат качественной работы: ни один поиск не остаётся без внимания. Чем больше людей видят ориентировку, тем выше шанс, что кто-то узнает и поможет. Первичная обработка заявок ведётся через специальную информационную систему, треки обрабатываются в специализированных программах, внутри отряда работают онлайн-таблицы, – рассказывает исполняющий обязанности регионального представителя отряда «Лиза Алерт» в Республике Крым и Севастополе Иван Медулич.
В материковой части страны отряд уже применяет более продвинутые технологии.
– Осенью прошлого года в Псковской и Ленинградской областях мы искали пожилую женщину, ушедшую в лес за грибами. Район труднопроходимый: буреломы, болота. Работали пешие группы и БПЛА. На девятый день дрон зафиксировал человека – нейросеть мгновенно его распознала. Женщина была жива. Пешие группы прошли 794 км, было отснято более 18 200 кадров объёмом 296 Гб. Без нейросети распознавать снимки было бы куда труднее, – отмечает Иван.
В Крыму технологии поиска пропавших тоже развиваются, как говорит наш собеседник:
– В материковой части используются массовые рассылки об ориентировках от сотовых операторов, цифровые радиостанции (если на месте поиска нет связи, они позволяют координатору отслеживать поисковые группы). Беспилотная авиация (БПЛА), к сожалению, в Крыму сейчас под запретом. Но надо отметить, что это мощнейший инструмент. Снимки с дронов обрабатываются нейросетью, обученной искать силуэты человека. Мы внимательно следим за технологическими новинками и участвуем в разработке новых решений. Но при этом ключевые задачи остаются для людей. В Крыму поиск – это чаще всего «человек в лесу».
Однако главный пробел сегодня – отсутствие единой базы данных о без вести пропавших, доступной и силовикам, и волонтёрам.
– Информация часто разрознена. Это замедляет процесс. Если бы все структуры могли быстро обмениваться данными, спасать людей стало бы проще, – считает руководитель.
С ИНТУИЦИЕЙ РОДНЫХ
С родственниками пропавшего работает информационный координатор. После звонка на горячую линию 8 (800) 700-54-52 он связывается с заявителем, чтобы собрать точные данные. Это занимает время, и близкие часто недоумевают: зачем расспрашивать, а не сразу ехать в лес? Но каждый вопрос – потенциальная зацепка. Потому спешка, раздражение, недоверие могут сорвать начало поиска.
– Родные часто идут на поиски вместе с нами. Они самые мотивированные. Но им тяжело довериться методике, слушать координатора. Бывают прекрасные примеры. В прошлом году в крымском лесу пропал дедушка. Его внучки подключили к поиску местных жителей, финал был благополучным. На Южном берегу Крыма поиск бабушки завершился успехом: её родственник вошёл в группу, которая её и нашла, – вспоминает Иван Медулич.
Нередко случается, что человек не хочет быть найденным.
– Чаще это подростки. Причиной ухода из дома могут служить конфликты в семье, проблемы в школе, желание независимости. Это может произойти в любой семье, даже благополучной. Мы не ищем виноватых. Помогаем. Такие случаи ведутся по особому сценарию – без публичности, – отмечает наш собеседник.
Бывает и так, что взрослый человек осознанно уходит из жизни близких. Если он жив и в безопасности, поиск прекращается.
Есть и поиски, на которые у отряда табу.
– Мы не ищем преступников, должников, военных в зоне боевых действий. Не берёмся за случаи, если пропажа произошла более года назад: такие заявки мы передаём проекту «Жди меня». Не участвуем в семейных спорах, если, скажем, один родитель увёз ребёнка от другого. В Крыму у нас нет оборудования и специалистов для поиска на воде. Поиски завершаются и при утрате связи с родственниками пропавшего, – перечисляет Иван Медулич.
БОЛЬШИЕ ПОИСКИ МАЛЕНЬКИХ
В каждом регионе есть своя «Лиза» – поиск, с которого всё началось. Напомним, что отряд «Лиза Алерт» был создан в 2010 году после трагедии с четырёхлетней Лизой Фомкиной. Девочка и её тётя пропали в подмосковном лесу, искали их около 500 волонтёров. Через 10 дней обеих нашли мёртвыми – они умерли от переохлаждения. Этот случай и дал отряду имя: Лиза – в память о девочке, alert переводится с английского как «сигнал тревоги».
– В Крыму тоже были трагедии, особенно с детьми. Мы проводим профилактику: беседы с детьми, подростками, родителями. Поиски детей – приоритет. Один из наших девизов: «Чужих детей не бывает», – подчёркивает наш собеседник.
Хотя волонтёры отряда по этическим соображениям не распространяются о подробностях проведённых поисков, мы можем вспомнить последние истории сами. Так, 31 мая 2020 года в Ленинском районе Крыма пропала шестилетняя девочка. С отцом и его приятелем она пошла на рыбалку, но мужчины пили. Девочку искали всем миром. Нашли мёртвой в Северо-Крымском канале. Экспертиза показала: ребёнка изнасиловали и убили. Преступник – друг отца, рецидивист. Суд дал ему 25 лет. Отец девочки, уснувший пьяным, получил полгода исправительных работ за оставление в опасности.
В ноябре 2019 года в Раздольненском районе 45-летний мужчина убил пятилетнюю падчерицу. Чтобы замести следы, он подал заявление о её пропаже. В поисках участвовало 400 волонтёров. Следователи установили: мужчина сначала избил и изнасиловал девочку, потом убил её, а тело спрятал в канаве.
Впрочем, дезинформация от родных или прохожих не редкость.
– Родные иногда намеренно скрывают информацию, которая, по их мнению, может дискредитировать их самих или пропавшего. Делать этого не стоит: все данные, полученные информационным координатором, используются исключительно для поиска. Мы не передаём подробности в СМИ, не публикуем в соцсетях, даже волонтёры получают информацию строго в рамках задачи. Что касается свидетелей, дезинформация чаще всего неумышленная. Человек может «вспомнить» то, чего не видел, просто желая помочь, – рассказывает представитель поисковой организации.
Поэтому волонтёры выработали алгоритмы работы с такими «помощниками».
– Мы задаём открытые вопросы, без возможности ответить «да» или «нет»: «Во что был одет человек?», «Куда он направлялся?» Это помогает отличить реального свидетеля от того, кто просто соглашается. Иногда мы намеренно не раскрываем все приметы. Если человек называет деталь, о которой не сообщалось (особенность одежды, походка), это повышает к нему доверие. Кроме того, необходимость заявления в полицию отсекает случайные или несерьёзные обращения. Всё, что поступает, мы проверяем. Даже ложная информация может быть отражением чьей-то боли, страха, непонимания. Наша задача – не судить, а помочь, – говорит Иван Медулич.
ПРАВИЛО ТРЁХ ДНЕЙ
Участие волонтёров в поисках пропавшего с первых часов критически важно.
– Правила трёх дней не существует. Полиция обязана принять заявление сразу, как и «Лиза Алерт». Чем раньше поданы заявление в полицию и заявка в отряд, тем выше шансы на успех. Мы быстрее получим записи с видеокамер, видеорегистраторов, успеем опросить свидетелей, пока у них ещё свежа память. В природной среде чем раньше начат поиск, тем больше шансов найти свежие следы и зацепки. Возможно, человек ещё недалеко, – рассказывает наш собеседник.
Около 6% людей за 2024 год не были найдены. Например, ужасает таинственная история 84-х летней жительницы Черноморского района, которая ушла на кладбище в ноябре 2024 года и исчезла. Через несколько дней о её пропаже сообщили в отряд «Лиза Алерт». Около 20 добровольцев прочёсывали кладбище, СНТ, лесополосу, обошли заброшенные здания, обзвонили медучреждения. На момент публикации поиски не увенчались успехом, женщина так и не найдена.
«НЮХ» СЫЩИКА
И всё же что движет людьми, которые приходят в отряд? Можно ли говорить о «поисковом характере»?
– Нет универсальной причины. Кто-то сам терял близких, кто-то – родитель, переживающий за безопасность детей: «Если бы пропал мой ребёнок, я бы хотел, чтобы помогали все». Говорить о «поисковом характере» сложно: в отряде 24 направления. Где-то важна усидчивость, где-то – умение быстро принимать решения, стрессоустойчивость, лидерские качества, командная работа, – рассуждает Иван Медулич.
Многие добровольцы не справляются эмоционально.
– У нас есть направление «Психология». Оно помогает добровольцам справляться с тяжёлыми моментами. Новички часто сгорают на старте. Увлёкшись, они бросаются на несколько направлений сразу, активно выезжают и… быстро устают. В итоге выгорают и уходят. Поэтому мы говорим: «Соблюдайте баланс. Не должны страдать ни семья, ни работа, ни хобби. Лучше помогать понемногу, но стабильно и надолго. Важно понимать, что отряд сделал всё возможное». Но не всё зависит от нас, – подытожил наш собеседник.
Диана МАСЛОВА
Подписывайтесь на наш канал в Дзен.
